Рассказывает Дмитрий Шпаро.

"Юг хранит много сокровищ! Но одно сокровище Севера
влечет непреодолимо к себе, словно сильный магнит".

Гете

"Раз наступить ногой и умереть!"

13 августа 1886 года Эдуард Васильевич Толль увидел Землю Санникова. В дневнике осталась запись: "Горизонт совершенно ясный… в направлении на северо-восток 14-18° ясно увидели контуры четырех столовых гор, которые на востоке соединились с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и надписать на ней: Земля Санникова".

Впервые землю, о которой потом написали отличный фантастический роман и сняли превосходный фильм, увидел с северного берега острова Котельный в самом начале XIX века якутский промышленник Яков Санников. Усмотрел эту землю и Матвей Матвеевич Геденштром, посланный в 1809-1810 годах для составления карты Новосибирских островов.

Мы говорим всегда в единственном числе: "Земля Санникова". Но Санников видел по крайней мере три земли. Две из них были нанесены на карты Геденштромом.

В 1881 году американская экспедиция на судне "Жаннетта", которая под начальством лейтенанта Джорджа Де-Лонга шла к Северному полюсу, открыла в этом районе три острова: Беннетта, Генриетты и Жаннетты. Два последних, правда, располагались слишком далеко, и вряд ли их могли разглядеть Санников и Геденштром. Но вот остров Беннетта вполне можно было отождествить с одной из Земель Санникова. Во всяком случае в среде русских географов значительно окрепла вера в открытие якутского промышленника.

"Теперь, – писал ученый секретарь императорского Русского географического общества А.В.Григорьев, – когда сомнения в правдивости Санникова устранены, благодаря открытиям экспедиции "Жаннетты", следовало бы вновь нанести тот пунктир на соответствующее место и надписать над ним "Земля Санникова".

29 декабря 1884 года на торжественном годовом заседании Академии наук выступал непременный секретарь Академии К.С.Веселовский.

"Для полярных экспедиций, сопряженных с поездками по неровным и ненадежным морским льдам, – заявил он, – требуется от путешественника не одна только научная подготовка, но и готовность переносить всякие невзгоды и лишения, даже подвергаться многочисленным опасностям для жизни. Ныне Академия может считать себя счастливой, что, наконец, выискались лица, вполне соответствующие этим условиям и готовые в преданности своей интересам науки на всякие лишения и трудности полярного путешествия".

Доктор А.А.Бунге и молодой ученый, кандидат зоологии Э.В.Толль – вот о ком говорил К.С.Веселовский.

В 1885 году состоялось первое знакомство Толля с Арктикой. А на следующий год – свидание с Землей Санникова. Академик наук оценила первую полярную экспедицию Толля, как "истинный географический подвиг".

В 1892-1893 годах Э.В.Толль совершил новое беспримерное путешествие. За один год и два дня с геодезистом Е.И.Шилейко он прошел 25 000 километров, из них 4200 с маршрутной геодезической съемкой. Наградой от Академии стали серебряные медали имени Н.М.Пржевальского и денежные премии.

Вновь географический подвиг. Но главным подвигом в жизни Толля были поиски Земли Санникова.

"Мой проводник Джергели, – писал Эдуард Васильевич в одной из своих статей, – семь раз летовавший на островах (Новосибирских) и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на вопрос мой: "Хочешь ли ты достигнуть этой дальней цели?" – дал мне следующий ответ: "Раз наступить ногой и умереть!"

Не будет чересчур смелым предположить, что и сам Толль в какие-то минуты жизни мог бы ответить на собственный вопрос так же, как ответил эвен Джергели…

На собраниях Академии наук и Географического общества, во время поездок в Германию и в Норвегию, во всех своих выступлениях Толль страстно говорит о необходимости исследования Земли Санникова: "Неужели мы отдадим последнее поле действия для открытия нашего Севера опять другим народам? Ведь одна из виденных Санниковым земель уже открыта американцами, именно Де-Лонгом. Мы, русские, пользуясь опытом наших предков, уже по географическому положению лучше всех других наций в состоянии организовать экспедиции для открытия архипелага, лежащего на севере от наших Ново-Сибирских островов, и исполнить их так, чтобы результаты были и счастливы и плодотворны!"

Детально проработанный Толлем план экспедиции поддержали полярные авторитеты: Фритьоф Нансен, Нильс Адольф Эрик Норденшельд, адмирал С.О.Макаров; академики: Ф.Б.Шмидт, Ф.Н.Чернышев, А.П.Карпинский. Правительство согласилось и выделило 60 тысяч рублей на организацию Русской Полярной экспедиции.

21 июня 1900 года из Кронштадтского порта вышла шхуна "Заря".

"От всего сердца желаю Вам всего доброго и прекрасного в Вашем долгом и важном путешествии, – писал в эти дни Фритьоф Нансен, с которым Э.В.Толля связывала многолетняя дружба. – …Мне нет надобности говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я, преданный Вам друг – Фритьоф Нансен… На прощание мы скажем, как эскимосы на восточном берегу Гренландии: "Чтобы Вам всегда плыть по свободной от льда воде!"

Пожелание знаменитого норвежца не сбылось. "Заря" зазимовала у западного побережья Таймыра и лишь осенью следующего года оказалась в районе Новосибирских островов – там, где следовало искать возлюбленную Землю Санникова. 10 сентября при драгировании было установлено, что морской грунт – песок. Это свидетельствовало о близости островов. "Малые глубины, – пишет Толль, – говорят о близости земли, но до настоящего времени ее не видно". Капитан "Зари" Федор Андреевич Матисен в тот же день в вахтенном журнале пишет: "Во время сильного ветра горизонт был довольно ясен, но никаких признаков земли не было замечено".

Путешественники подошли к острову Беннетта. Величественный, скалистый мыс Эммы открылся внезапно. "И берег так близко, – пишет Толль, – будто можно рукой достать… Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее".

Мыс Эммы точно заворожил Толля. У начальника экспедиции появляется новый план: зазимовать у острова Беннетта, а весной по льду сделать бросок к Земле Санникова. Но яхте не удается пробиться к острову. "Цель была так близка, и снова ускользнула", – разочарованно пишет Толль.

"Заря", послушная воле Эдуарда Васильевича, снова направляется к Земле Санникова. И вновь: "Земли нигде не видно… Мысли о будущем гнетут меня!.. Надежды исполняются только в скромных размерах".

Смерть Эдуарда Толля

16 сентября 1901 года судно стало на вторую зимовку. На судне остались крохи угля, и было понятно, что на следующий год вновь искать Землю Санникова не удастся. Но Толль не хочет расстаться с мечтой, не может смириться с поражением. С тремя спутниками на собачьих упряжках, с легкими байдарками он решает идти по дрейфующим льдам к острову Беннетта. "Оттуда мы не сможем достигнуть Земли Санникова, но, возможно, нам удастся увидеть ее с вершины острова, – записывает ученый. – Дорога к дому лежит только через остров Беннетта!"

В январе 1902 года умер ближайший друг Толля, участник экспедиции, доктор медицины Тартуского (Дерптского) университета Герман Эдуардович Вальтер. Тоска по дому, смерть друга гнетут Толля.

Записи в его дневнике, относящиеся к этому времени, звучат трагически: "Я получил 17 писем из дому. Всю ночь и весь следующий день я читал их… Милые, дорогие письма, как посланное небом благословление перед отъездом на север! В письмах опять много выражений уверенности в моих силах и в успехе дела, но напрасно все так думают – у меня нет больше сил! Остается только надеяться, что общее доверие и любовь должны подкрепить меня и влить новую энергию…

Что совершается в моем сердце, когда думаю о своих любимых, этого я не в силах передать на бумаге. Не в моей власти облечь в слова свою тоску по родине. Как туго натянутые струны напряжены мои нервы перед этим прыжком через полыньи и горы, через торосы и моря для того, чтобы через шесть месяцев вернуться обратно на родину!"

В начале июня 1902 года маленький отряд выступил в дорогу. Их было четверо: Эдуард Васильевич Толль, астроном и магнитолог Фридрих Георгиевич Зееберг, промышленники-каюры Николай Дьяконов и Василий Горохов. Летом, освободившись из ледового плена, "Заря" должна была подойти к острову Беннетта и снять людей.

Судну не удалось приблизиться к острову. 4 сентября на "Заре" осталось всего 9 тонн угля – на два дня хода. Пытаясь пробраться к острову Беннетта, капитан нарушил инструкцию Э.В.Толля, которая предписывала уводить корабль в устье Лены после того, как на нем останется 15 тонн угля. Положение яхты стало критическим, и капитан повернул на юг.

Начальник экспедиции, конечно, предусмотрел такое стечение обстоятельств. "В таком случае, – писал Э.В.Толль в инструкции, – я простараюсь вернуться до наступления морозов к Ново-Сибирским островам, а затем зимним путем на материк. Во всяком случае твердо верю в счастливое и благополучное окончание экспедиции…"

Что произошло дальше никто не знает. Спасательная экспедиция нашла отчет Толля, адресованный Президенту Академии наук в Санкт-Петербурге. В отчете была карта острова, описание ледников, геологического строения, животного мира. Упоминалась и Земля Санникова: "Пролетными птицами явились: орел, летевший с S на N, сокол – с N на S и гуси, пролетевшие стаей с N на S.

Вследствие туманов, земли, откуда прилетели эти птицы, так же не было видно, как и во время прошлой навигации Земли Санникова".

И, наконец, заключительные мужественные строки: "Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14-20 дней. Все здоровы. Губа Павла Кеппена о-ва Беннетта. 26.Х / 8.ХI.1902 г. Э.Толль".

Путь четырем героям преградила большая полынья, которую летом они преодолели на лодках. Можно представить себе ад, в который вступили люди: месиво из снега, льда и воды, по которому нельзя идти пешком и нельзя плыть на лодке, жестокие пурги и двигающиеся горы торосов, ужасные сорокоградусные морозы, густые испарения от воды и темнота полярной ночи. Только чудо могло спасти их.

Академия наук разослала в северные районы России специальное объявление:

"Ввиду безуспешности подать помощь начальнику Русской Полярной экспедиции Э.В.Толлю и его спутникам: астроному Ф.Г.Зеебергу и якутам Василию Горохову, по прозвищу Чичаг, и Николаю Дьяконову, по прозвищу Омук, ушедшим с острова Беннетта… 8 ноября 1902 года по направлению к югу, но отнесенных, по-видимому, льдами, за отыскание всей партии или части ее назначается премия в размере 5000 рублей, а за первое указание несомненных следов ее – премия в размере 2500 рублей".

Объявленные премии не были получены…

Находка 1973 года

В этот год участники полярной экспедиции "Комсомольской правды" были готовы идти на лыжах к Северному полюсу. Не получив разрешения от ЦК КПСС, мы отправились на Таймыр (чтобы порох был сух в пороховницах), поставив перед собой историко-географические задачи. Командир восточного отряда, научный руководитель полярной экспедиции "Комсомольской правды" Юрий Хмелевский должен был искать склад Толля.

"…Здесь я велел зарыть ящик с 48 банками консервированных щей, запаянный жестяной ящик с 6 кг сухарей, запаянный жестяной ящик с 6 кг овсянки, запаянный ящик, содержащий около 1,6 кг сахару, 4 кг шоколада, 7 плиток и 1 кирпичник чаю. Яма была… обозначена деревянным крестом".

Эти слова Эдуард Васильевич Толля от 9 сентября 1900 года. В течение долгой полярной зимы он собирался исследовать на собачьих упряжках бесконечные арктические просторы, которые сам ласково называл – "Таймырия". Не забудем, что Э.В.Толль, его спутники, среди них замечательный гидрограф лейтенант А.В.Колчак, были в полном смысле слова первопроходцы. (В Клубе "Приключение" есть копия карты северных берегов России от Белого моря до моря Лаптевых, составленной Колчаком. Помню, в какой восторг привела эта реликвия главкома ВМФ В.И.Куроедова, когда автор нынешних заметок похвалился ею. По карте Колчака советские капитаны водили суда аж до 1934 года.)

Для зимних санных партий Толль заложил ряд продуктовых складов. Одним, "обозначенным деревянным крестом" – не воспользовался. Продукты по описанию Толля были заложены на глубину почти полтора метра.

Мы знали приметы склада. (Думаю, теперь-то пора говорить: не "склада", а "клада".)

Юрий Хмелевский и его товарищи нашли знак. Крест был повален. И это объяснило, почему предыдущим экспедициям, которые искали клад Толля по весне, когда земля укутана снегом, не удавалось найти этого мощного бревна с обломившейся перекладиной. Счастливцы из восточного отряда увидели кованый гвоздь, вбитый в дерево, и на столбе с трудом прочли надпись: "Заря 1900".

В группе была кирка, лопата и специальный металлический щуп. Копать было тяжело. Без преувеличения грунт оказался вечнокаменным.

В какой-то момент – яма была уже достаточно глубокой – ребята увидели серые плитки. Ага, подумали копатели, наверное, как раз под ними-то и лежат ящики. Но под серыми камнями снова голубел лед. Тогда с досадой один из них опрометчиво со всего маха ударил щупом, и он неожиданно легко ушел далеко вглубь. Большой металлический ящик с ржаными сухарями оказался пробитым.

Сладкий запах оттаивающей вечной мерзлоты смешался с запахом черных сухарей. Скоро наши друзья ели сухари 1900 года. На вкус они были не хуже, чем ржаные сухари, которые мы готовили к походу на Северный полюс.

Находки клада Толля

В Москву группа Хмелевского привезла два вещественных доказательства: десяток тщательно перевязанных сухарей и ящик – жестяной запаянный куб весом 6 килограммов.

Сухари – не доказательство. Куб – другое дело. Его вскрыли в праздничной обстановке 6 ноября 1973 года в редакции "Комсомольской правды". Дважды герой Советского Союза И.Д.Папанин, первый антарктический капитан И.А.Ман, легендарный полярный штурман В.И.Аккуратов и многие другие знаменитости были свидетелями.

Только две крупы входили в рацион полярной экспедиции "Комсомольской правды": "геркулес" и гречка. Утром –"геркулес" с мясом и маслом, вечером – гречка с молоком и маслом, или наоборот. Бывало, что к крупе добавкой служила "суперсмесь": мясо, масло, молоко; бывало, молочная каша делалась сладкой; иногда выдавался чеснок, иногда конфеты, иногда сало. Но неизменно на лыжных маршрутах каждый день мы ели овсянку, и как ели! Облизывали пальцы, выскребали до блеска стенки и дно кастрюли. Мы любили овсянку и дома, может быть, потому, что вызывала она приятные ассоциации, а возможно, и оттого, что давно уже каждый из нас осознал, понял или на худой конец убедил себя в том, что овсянка – самая питательная, самая вкусная, самая калорийная, самая легкоусвояемая крупа. Мы отнеслись с большим пониманием к выбору Толля, рады были косвенному подтверждению надежности своего собственного рациона и, уж конечно, с восторгом восприняли предложение руководителей ВНИИ консервной и овощесушильной промышленности прийти на дегустацию исторического продукта.

На маленьких тарелочках лежала каша. Ее отлично приготовили, в меру посолили. Она была прекрасной: со своей законной чуть заметной горчинкой, тающая во рту, точно хорошая шоколадная конфета, сытная. Потом на пробу принесли несколько новейших и моднейших блюд. Угощения были вкусные, скажем так: почти не хуже толлевской каши.

Пока мы пиршествовали заместитель директора ВНИИКОПа Петр Иванович Чесноков рассказал, что в Министерстве пищевой промышленности СССР у начальства в сейфе хранится величайшая ценность – банка тушенки 1916 года. Говорил это Чесноков понятно к чему – на мысе Депо в вечной мерзлоте лежит истинное сокровище: 48 банок консервов куда более ранних – изготовленных не позднее 1900 года. Э.В.Толль случайно поставил уникальный эксперимент. Люди должны им воспользоваться, его продолжить.

Как продлить эксперимент Толля

Пищевики жаждали "попробовать" консервы Толля. Министр пищевой промышленности СССР В.И. Леин тоже был "за". Не только теоретически, но и практически – выделил деньги на научную экспедицию. В 1974 году совместная команда Минпищепрома СССР и "Комсомольской правды" отправилась на мыс Депо.

Знак, поставленный Эдуардом Васильевичем Толлем в 1900 году и восстановленный участниками экспедиции "Комсомольской правды" в 1973 году, мы увидели еще с воздуха. Приземлились рядом. Лишь один из нас – Хмелевский – был здесь прошлым летом. И он сказал, что вокруг ничего не изменилось, только лед в заливе Миддендорфа целее и белее.

Знак – аккуратный, высотой около двух с половиной метров. В его основании горка каменных плиток. Надписи читаются легко. Они и табличка, прибитая в прошлом году, "смотрят" на юг – на залив. С другой стороны у знака есть крепкая подпорка. На уровне головы из ствола торчит массивный кованый гвоздь, некогда державший перекладину, которая сама лежит неподалеку, ветхая, расщепленная. Слева к стволу прислонены двадцатикилограммовая кирка и металлический щуп – орудия прошлого года. Тут же разрезанный ящик из-под ржаных сухарей.

К 22 часам московского времени 9 августа мы закончили раскопки. На одной стенке ослепительно белого ящика (доски словно только что струганные) прочли: "Щи с мясом и кашею, 48 порций". На другой написано: "Ф.Азибер. С.Петербург".

Представьте огромную яму: глубина 130 сантиметров, вход в нее – квадрат со стороной больше 2 метров, причем яма почти не сужается вглубь. На дне островок Г-образной формы, только маленькая палочка смотрит не вправо, а влево. Она и есть металлический ящик, в котором должны быть шоколад, чай, сахар… Справа от него – ящик деревянный. В яме простор. Мы заботились об этом, и все-таки подкопаться под ящики было непросто.

Возник спор: вскрыть деревянный ящик в яме и вынуть баночки по одной или поднять его целиком? Решили: вскрыть в яме. Один из нас отпрепарировал банки зубилом и молотком. Между баночками оказалась гречишная полова (шелуха).

Желтые, яркие, красивейшие банки. Как сверкают на солнце! Читаем и перечитываем: "Пищевые консервы для войск. Щи с мясом и кашею. Порция на обед. Вес 1 фунт 70 золотников. Разбавляется водой количеством 2/3 той жестянки, в которой находится консерв, нагревается до кипения и кипятится не более 10 минут. Фабрика пищевых консервов Ф.Азибер в С.Петербурге. Фабрика основана в 1862 году. Металл изделия А.Жако и К° Москва".

Эти 48 банок мясных консервов – главный толлевский подарок потомкам. В них, как потом шутил директор ВНИИКОПа А.Ф.Наместников, вся русская пища сразу: и щи, и мясо, и каша. Мы боялись, что пищевики, загипнотизированные успехом, не вспомнят московские договоренности – быть рачительными хозяевами и оставить часть продуктов 1900 года на будущее. К счастью, этого не случилось. Четырнадцать баночек остались на хранение в мерзлоте, а 34 "сестренки" попали в термоизоляционный контейнер и поехали в Москву.

Предстояло сделать второй склад – для современных продуктов и 14 банок Толля. "Положить" ящики значительно проще, чем "вынуть", и поэтому новый раскоп был куда меньше первого. На дно сперва установили ящик и флягу с почти идентичным содержанием, на которых написано: "ВНИИКОП 1974-1980". Потом рядом поставили еще два таких же набора, маркированных 2000 и 2050 годами.

Каждый из наборов включает 23 вида продуктов, которые производились предприятиями пищевой промышленности СССР. Концентраты первых и вторых блюд, сухари, галеты, крупы, не требующие варки, консервы различных видов в жестяных банках и алюминиевых тубах, шоколад, сахар, кофе, чай, соль, овсяная крупа "геркулес"…

Еще на одном ящике надпись: "ИМБП. 1974-1980" (Институт медико-биологических проблем Минздрава СССР). И вот особая ценность – тара с консервами Русской Полярной экспедиции. У толлевских баночек будущее такое: три поступят к исследователям в 1980 году, три – в 2000-м и три – в 2050 году, для оставшихся срок выемки не указывается.

На "бессрочное" хранение оставлены и две фляги с современными продуктами. Потомки распорядятся ими по своему усмотрению. Последним в яму мы опустили ящик с надписью: "Полярная экспедиция "Комсомольской правды". В нем оставлены продукты, которые входили в наши походные рационы, и памятная записка, рассказывающая о работе экспедиции на Севере и о находке склада Э.В. Толля.

В новом депо установлены максимальные и минимальные термометры. По примеру Э.В.Толля тару с продуктами мы прикрыли плиточными камнями толщиной 2-5 сантиметров.

Какова логика сроков, указанных на ящиках и флягах? Шесть лет – это срок хранения продуктов в стратегическом запасе страны, 2000 год – просто красивая круглая дата. Тогда, в 1974 году, тридцать лет назад, 2000 год представлялся несбыточно далеким, таким, каким сейчас выглядит 2050. К 2000 логично было прибавить еще полвека. По поводу бессрочного хранения ответ содержательнее. Мы рассуждали так: потомки, скорее всего, окажутся разумнее нас и драгоценным "щам с кашей и мясом" производства 1900 года найдут более полезное применение, чем мы нынче.

Первая выемка в 1980 году не стала проблемой. Юрий Хмелевский собрал надежную команду – все было просто, по плану, по графику.

Потом… Потом через 15 лет умер наш друг Юрий Ильич Хмелевский. Мы знали, что в каком-то смысле это его склад, его эксперимент. Не только потому, что Хмелевский в 1973 году сделал открытие, но и потому, что именно он объединил вокруг себя пищевиков, работавших здесь, на мысе Депо, и в 1974, и в 1980 годах.

Мы не поехали на мыс Депо в 2000 году и нам было стыдно перед Эдуардом Толлем и перед Юрием Хмелевским. Мы не поехали и в 2001 году, и в 2002, и в 2003.

Новая экспедиция на мыс Депо

Летом 2003 г. военные мне пообещали помочь вертолетами, но попросили сначала показать им научную программу. Весной 2004 года я позвонил Евгению Ивановичу Сизенко, вице-президенту Российской сельскохозяйственной академии. Он сказал: "В следующую пятницу проведем совещание".

Мой коллега по Клубу "Приключение" Борис Смолин и я в 11.00. постучались к Сизенко. Ба, да тут 7 директоров: ВНИИ мясной промышленности – академик А.Б.Лисицын; ВНИИ кондитерской промышленности – академик Л.М.Аксенова; старые знакомые – директор ВНИИКОПа В.А.Ломачинский, директор Института пищеконцентратной промышленности и специальной пищевой технологии В.Ф.Добровольский; директор ВНИИ холодильной промышленности Ю.П.Алешин; В.Д. Харитонов, возглавляющий ВНИИ молочной промышленности; Н.Р.Андреев – директор ВНИИ крахмалопродуктов. На следующей неделе я побывал во всех этих научных центрах. Все начальники, и особенно Лисицын, стали энтузиастами. Снова и снова мы собирались у Евгения Ивановича в Академии, и вот, не прошло и полгода, как он подписал научную программу.

Программу Сизенко раскрасили синие академические печати, и тут мне позвонил с горькой укоризной директор Института проблем хранения Яковлев. Его институт – наука, подведомственная Федеральному агентству по госрезервам. "Почему мы за бортом, а не у руля", – спросил Вячеслав Сергеевич. Я был счастлив исправить положение, потому что всегда был заворожен вопросом: в России имеется бесконечноемкий холодильник – вечная мерзлота, не думает ли Госрезерв использовать ее для своих практических нужд? Яковлев на удивление быстро составил свою научно-исследовательскую программу. Ее научный руководитель – Владислав Иванович Гасумянов, заместитель руководителя Федерального агентства, принял меня и подтвердил большую заинтересованность своего ведомства.

Пограничники дали вертолеты. Сердечное спасибо.

Экспедиция из 14 человек 28 июля улетела на Таймыр. Счастливцы. Они будут стоять у знака Толля. Они будут смотреть на белый, нетающий даже в начале августа лед залива Миддендорфа. Они будут слушать, как ветер поет песню во флагштоке, на котором, наверное, будут виться флаги Российской Федерации и Федерального агентства по госрезервам. Таймырцы будут просыпаться в палатках от редких криков чаек и будут тревожиться – не пришел ли в лагерь белый медведь.

Экспедицию возглавляет Владимир Леденев. Он был комсоргом полярной экспедиции "Комсомольской правды", он – крупный специалист ВНИИ пищевой биотехнологии (ранее: ВНИИ продуктов брожения). Владимир был на мысе Депо и в 1974 году, и в 1980. Его заместитель – Анатолий Мельников. Мы вместе – Леденев, Мельников, Хмелевский и я – с 1972 года. Сколько же мы прошли километров рядом. Дважды по льдам вышагивали до Северного полюса…

Я тоже очень хотел поехать на мыс Депо. Но из-за кромешной занятости не смог. Я жалею об этом, но лишь чуть-чуть, ибо счастлив, что Леденев и Мельников оказались там. Они поклонятся от меня Толлю.

Несколько месяцев назад в "Российской газете" я прочел два интервью с Александром Андреевичем Григорьевым – руководителем Федерального агентства по госрезервам. Такого не могло быть в советское время. Эта структура тогда была слишком закрыта.

Прекрасно, что Федеральное агентство по госрезервам обратилось к идее практического использования холодильника под названием "вечная мерзлота". В некоторых странах люди очень активно сотрудничают с солнцем – огромные площади покрывают солнечные батареи, в некоторых – всесторонне применяют в хозяйстве силу ветра или силу приливов. Почему бы нам в России не поставить на службу природный дар – вечную мерзлоту.

Но в мои задачи сейчас не входят рассуждения об экономике, о науке и производстве. Мне хотелось бы сказать только о людях из разных поколений.

Толль – я привел многие его высказывания – был человеком долга. В первую очередь перед Родиной, перед Россией. И еще Толль был человеком с огнем в сердце. Помните его диалог с Джергели о Земле Санникова. "Хочешь ли достигнуть этой дальней цели?" – "Раз наступить ногой и умереть!" Так скажет не всякий. И не всякого поразят эти слова словно молния.

В нынешнем году, как в 1973, как в 1974 и как в 1980, на мысе Депо наступит момент прощания. Снова будет дуть северный ветер, снова будет морозить, снова будут поблескивать бесконечные льды и на их фоне прилетевшие вертолеты покажутся одинокими и маленькими. Обычный солнечный день обычного арктического лета. Салют группы Леденева будет в честь героев Севера, в честь патриотов России, в честь Юры Хмелевского, в честь Эдуарда Васильевича Толля.