24 февраля 2008 года,
Арктический бассейн

Матвей Шпаро передает по телефону.

Видимо, организм устал. Если в начале путешествия при минус 30-ти я шел только в одних флисовых перчатках, то вчера надел сначала одни двухслойные варежки, затем другие и все равно пальцы мерзнут. Вчера был хороший день, только северо-восточный ветер все портил. Не сильный, не более 10 м/с, но он буквально выдувал каждую частичку тепла. В результате за 9-часовой рабочий день мы смогли остановиться только один раз.

Настроение испортилось вечером. Мы решили поставить палатку на новые стойки, которые накануне переделывали и удлиняли. Сперва оказалось, что резинка, которая связывает колена, растянулась и ее надо укорачивать. А это значит – три узла надо развязать и завязать на морозе при ветре и голыми руками.

После второго узла у меня побелело ребро ладони. Обморожение наступило мгновенно. Пришлось долго отогреваться. Когда все узлы были перевязаны, выяснилось, что стойки все равно короткие, не хватает 5-6 см. Опять придется переделывать. Тут же выяснилось, что рукава, куда вставляются стойки, забились снегом. На очистку понадобилось еще 30 минут.

Вот такой противный вечер случился у нас на 63 день нашего путешествия к Северному полюсу.

Вообще, для того, чтобы описывать все, что здесь происходит, чтобы не упустить ни единой подробности надо быть настоящим писателем. Уже третий день собираюсь рассказать о событиях 20 февраля, когда я провалился в воду. Но только начинаю вспоминать, в голову ничего не лезет, кроме: "Шел, споткнулся, упал, очнулся, гипс".

Как описать эту недавно замерзшую полынью? Как описать наше настроение и состояние? Было около 12 часов. Нам оставалось 4 часа до связи с журналистами "Комсомольской правды" и три минуты широты до нашей дневной ходовой нормы. Мы спешим. Надо пройти эти три мили, поставить палатку, согреть аккумуляторы для телефона, согреться самим.

Настроение хорошее… Торос, опять торос, и перед нами открывается новое препятствие – полынья, покрытая молодым льдом. Обычное дело: за толстой льдиной следует "ступень" или "ступени". Они не различаются по высоте, только по цвету льда, его фактуре и снежному покрову. На каждой ступеньке слой так называемых ледовых цветов. Где-то они припорошены снегом, а где-то – как шпаги торчат в разные стороны.

Каждая ступенька – это лед различной толщины. Идешь и палкой проверяешь его крепость. Я уже писал про наше правило: если лед протыкается после трех ударов, то по нему идти нельзя. Поэтому приходиться обстукивать каждую новую ступень. Главная задача – найти место, где прочная ступень выходит на другой берег полыньи. Но она не всегда выполнима. И тогда надо или идти вбок вдоль кромки в поисках надежного перехода, или надевать костюмы для плавания. Смену толщины льда ощущаешь не только визуально, но и санями. Тонкий лед более соленый, поэтому груженые сани скользят по нему плохо, словно предупреждают: "Будь острожен!"

Довольно быстро нашли надежный проход. Только последние четыре метра – лед, который пробивается лыжной палкой.

Боря остановился в замешательстве. После своего купания в проливе Лонга, он крайне осторожен. Уже несколько раз он обращал внимание, что лед зимой и летом совершенно разный. Сейчас он может быть толщиной до 7-8 см, но при этом легко пробивается палкой. В большинстве случаев, когда приходилось использовать наши оранжевые скафандры, мы надевали их не перед плаванием через открытую воду, а для страховки, преодолевая именно такой неверный лед. Идти по нему еще нельзя, а нормально плыть уже нельзя. Приходилось, словно ледоколу, наваливаться всем телом на кромку льда и проламывать его.

В полусотне метров от нас видны нагромождения торосов, а это признак более безопасного и надежного пути. Но тут-то всего четыре метра! Какой соблазн! Боря остановился, я выхожу вперед. Оцениваю ситуацию и почему-то решаю изменить нашему правилу: то ли усталость, то ли лень и желание сэкономить время. Доставать скафандры – это такая морока.

Я оцениваю ситуацию и… проваливаюсь по горло в Северный Ледовитый океан.

См. также: